Мы в ОдноклассникахВек плюс два года
Посмотрите внимательно на снимок и попробуйте угадать, сколько лет этой женщине. Семьдесят? Восемьдесят? Девяносто? Или чуть больше? Любой может легко ошибиться, с трудом поверив, что этой жительнице пос. Николаевки, Анастасии Даниловне Батыченко в сентябре исполнилось сто два года! Наверняка не только в нашем районе, но и в области не найти человека таких же почтенных лет.
Перешагнув вековой юбилей, баба Тася, как уважительно её называют знакомые за добрый и общительный характер, сохранила живой ум, подвижность, желание каждый день находить себе какое-то занятие, умение шутить, не растерянное с годами. Хотя «суровая судьба скупа была на радости земные».
Родилась она в Сибири. Девочке исполнилось полтора года, когда умерла мать. В семье было четверо детей, старшая из них – девятилетняя сестра. Вот ей и пришлось ухаживать за остальными, несмотря на то, что она сама нуждалась в родительской опеке. Но отец, пропадавший на работе целыми днями, не в силах был уделять ребятишкам внимание. Не зря говорят: «Без хозяйки дом – сирота». Разве могла девчушка-несмышлёныш справиться со всеми женскими заботами, внезапно свалившимися на неё? Надо было вовремя сварить, накормить, убрать, постирать… И как тут уследить за маленькой Настей, которой требовался глаз да глаз. Малышка росла без материнской ласки и заботы.
Спустя некоторое время отец женился вторично. Вскоре мачеха родила ребёнка. Она работала в колхозе дояркой, спозаранку уходила на ферму, а Насте наказывала нянчиться с младенцем, который оказался болезненным и крикливым, не давал покоя ни днём, ни ночью. Из-за этого девочка не смогла учиться. Сначала пропускала занятия, а потом и совсем бросила школу.
В том детстве, где было так мало радости, светлые мгновения дарила баба Катя, проживавшая неподалёку. Женщина шила на дому. Однажды Настя, прошмыгнув к ней, набрала в подол лоскутков вместо игрушек, которых у неё никогда не было. Хозяйка поступила строго, преподав «урок честности». Отхлестала прутиком, приговаривая: «Зачем взяла без разрешения? Спросить надо, тогда я тебе и дам». Ту простую науку она запомнила на всю жизнь. Зато потом баба Катя, по-матерински жалея ребёнка, часто звала к себе и кормила досыта шанежками и другой стряпнёй. Знала, что их семья «живёт трудно, питается скудно».
В тридцатые годы бабу Катю раскулачили и увезли из родного села в неизвестном направлении. Настя надеялась её увидеть, но напрасно ожидала возвращения своей «опекунши», которая так и сгинула где-то. С малолетства девочка привыкла трудиться. В дошкольном возрасте помогала в колхозе, выполняя разные работы. Полола сорняки на полях, засеянных пшеницей, куда посылали только маленьких детей. Они свободно могли пройти между рядами колосьев, не повредив их. С десяти лет возила на лошади копны. Когда поспевали яровые, управляла конями на механической молотилке, водя их под уздцы по кругу. Пока шла уборочная страда, не заживали её израненные в кровь ноги, исколотые острой, словно иголка, стернёй. Другим детям родители мастерили для защиты чуни, а её такая забота обходила стороной. В пятнадцать лет Настя, как заправский мужичок, косила сено. Среди своих ровесников была самой маленькой по росту. Жалостливый бригадир ставил девочку последней, а, бывало, и докашивал за «пигалицей» её деляну.
Тяжёлый физический труд для юных сельчан, ослабленных плохим питанием, подрывал здоровье, и многие мечтали уехать из села. Некоторым это удавалось. Потянулась за ними и Настя. В 1939 году судьба привела её в Омск, где она устроилась уборщицей на мельзавод. Большой город с красивыми домами, широкими улицами, по которым ездили машины, буквально ошеломил. Только чувствовала она себя неуютно на новом месте, привыкнув к деревенской жизни. Вот и решила вернуться. Но не успела, потому что началась Великая Отечественная война.
От военкомата девушку направили на авиационный завод. Она освоила специальность клепальщицы и проработала на предприятии до конца войны. Трудилась, как и все, по двадцать часов в сутки, спала мало, а то и вовсе не получалось уснуть, когда происходил рабочий «аврал». Голодала, потому что поесть досыта не удавалось, так как по карточке выдавали 800 г хлеба. Когда представилась возможность, Анастасия всё-таки распрощалась с городской жизнью и вернулась в село. Выучилась водить трактор и пахала на нём землю, лихо управляя грохочущей машиной.
В 1946 году в село вернулся демобилизованный воин. За него Настя и вышла замуж, прожив с ним более сорока лет. Супруг оказался вдовцом с ребёнком, дочкой, которую она приняла как родную и воспитала в заботе и любви, тем более что совместных детей у них не было. В 1963 году, вслед за дочерью, супруги перебрались в Николаевку, где баба Тася и живёт одна после смерти мужа.
Не так давно ушла из жизни падчерица. Остался внук, которого она помогала дочери растить, воспитывая чутким и отзывчивым человеком. До недавнего времени в гости к нему добиралась пешком, преодолевая немалое расстояние. И на его предложение ехать на машине упорно отмахивалась: «Я размяться хочу!».
Привыкнув «шевелиться», Анастасия Даниловна и теперь не изменяет себе. Строго следит за порядком в своём жилище. Сама готовит пищу, поясняя просто: «Захочу оладушек – тесто заведу, и сама испеку». Но вот, кажется, все бытовые дела закончились, а день только начинается. Можно уже и посидеть без всякой суеты. Но она берёт разноцветные клубки и вяжет носки, шапки, чуни. Всё потом раздаривает от души. И опять «колдует» над новой вещью. Не может сидеть сложа руки. Замечает, смеясь: «Так ведь и облениться недолго! Да и как можно жить на свете, ничем полезным не занимаясь?».
Она вспоминает свою знакомую, которая любила полёживать на диване. «Я ей советую: вставай и иди, на грядках у детей покопайся! А она даже с места не сдвинется», – говорит женщина и прибавляет со вздохом: «Померла уже давно». Потом она замолкает ненадолго, а продолжая разговор, опять смеётся, заряжая своим настроением.
Баба Тася не жалуется на здоровье и разговоров про болезни не любит. Но как-то пришлось в больницу угодить с высоким давлением. Она и там дарила окружающим свои «весёлые эмоции». А врачи были просто шокированы, узнав о возрасте пациентки. В её словарном запасе имеется одно, самое распространённое обращение: «Миленькая моя!». Все для неё хорошие и родные. Социального работника Галину Окорокову называет младшей дочерью, искренне, по-матерински, привязавшись к ней. Та немало интересного может рассказать о своей подопечной, основываясь на воспоминаниях бывшего соцработника Татьяны Михеичевой, которая семнадцать лет опекала престарелую пенсионерку. И именно её баба Тася называет «старшей дочерью».
Если она до сих пор в быту сама «рулит», то в восемьдесят пять управлялась по хозяйству получше иной молодой. Могла разобрать обветшавший сарай, забравшись на крышу хлипкого строения. Там её и увидела Татьяна, навестив в очередной раз… И испугалась не на шутку. А когда бывшая подопечная решила лично пригласить на свой столетний юбилей «старшенькую» и притопала к ней пешком, Татьяна с мужем так и застыли в изумлении, увидев, кто стоит за калиткой.
«Зачем живу так долго? Не знаю…», – удивляется самой себе Анастасия Даниловна. И вряд ли кто-то сможет ответить на этот вопрос. Но одно очевидно: баба Тася бесконечно удивляет всех. Она с открытой душой встречает любого пришедшего, щедро дарит свою весёлую улыбку, делает маленький мир вокруг себя чуть-чуть добрее.
